Как все начиналось ("Никея") - Сайт храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском

КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

(Воспоминания участников и очевидцев первого этапа восстановления храма)

Вспоминает протоиерей Андрей (Смирнов), настоятель храма Святого праведного Иоанна Русского в Кунцеве:

Община храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском была создана в 1988-м, в год празднования тысячелетия Крещения Руси. Основу общины составили жители Кунцева и Крылатского – духовные чада протоиерея Василия Владышевского (1935–1996). Последнее место служения батюшки – Покровская церковь села Алексино, расположенная неподалеку от станции Дорохово Смоленского направления Московской железной дороги. Отец Василий был необычным для советского времени священнослужителем. В нем счастливо сочетались призвание к духовному руководству, современный подход к жизни, особое расположение к работе с молодежью и приверженность строгому, уставному богослужению. При этом он обладал живым и мягким характером, привлекавшим к нему множество людей. Все эти качества позволили отцу Василию собрать в Алексине общину молодых, активных христиан. Именно эта община и стала двигателем в непростом деле открытия Крылатского храма, ведь требовались определенная смелость и решительность для преодоления противодействия советских чиновников.

Одним из самых деятельных активистов был Александр Торик (ныне – протоиерей и церковный писатель). По его словам, в сложных переговорах с председателем Кунцевского райисполкома приходилось даже прибегать к угрозам информировать иностранных корреспондентов, что в те времена считалось абсолютно недопустимым для советского человека действием.

Первоначальное ядро общины постепенно прирастало прихожанами ближайших московских церквей и, прежде всего, храма Воскресения Словущего (апостола Филиппа) на Арбате, а также жителями Кунцева и Крылатского. Среди них особенно хочется вспомнить певчую левого хора Лидию Константиновну Андрееву. Она являла собой характерный образ московской прихожанки 1970–1980-х годов, беззаветно преданной Церкви и жившей глубочайшей внутренней духовной жизнью. Духовная дочь протоиерея Василия Серебренникова (1907–1996) с отрочества, центром всего своего существа она сделала молитву, – молитву не показную, тщательно скрывавшуюся от окружающих, но иногда невольно проявлявшуюся. В молодости она родила дочь, очень рано рассталась с мужем и всю последующую жизнь целиком и полностью посвятила Церкви, порой сталкиваясь с непониманием близких, за которых горячо молилась. Изможденная множеством болезней, Лидия Константиновна скончалась через полгода после открытия храма, в Фомино воскресенье 1990 года. После смерти ее близкие стали ревностными христианами, а принявший священный сан внук Михаил служит теперь в Московской епархии. Я упомянул об отце Василии, отце Александре и рабе Божией Лидии для того, чтобы показать: были и деятели, были и молитвенники за дело открытие нашего храма.

После угрозы привлечения зарубежных журналистов председатель райисполкома выразил горькое сожаление о том, что не взорвал храм во время подготовки к московской Олимпиаде 1980 года: «Возможность имелась. Сейчас не было бы проблем!», – цинично заявил он. А не взорвали церковь лишь потому, что ее стены собирались использовать для создания музея велосипедного спорта…

Так или иначе, но вопрос о передаче храма решился положительно, и летом 1989 года, на праздник святых первоверховных апостолов Петра и Павла отец Василий Владышевский с общиной вошел под разрушенные своды и отслужил первый после закрытия молебен с водосвятием. Святой водой окропили стены, зазвучали пасхальные песнопения, которые, несмотря на уставную несвоевременность, наиболее точно соответствовали сути происходившего. После этого община начала регулярно трудиться на расчистке помещения храма от многолетних наслоений мусора и остатков обрушившегося свода.

Рабочих рук катастрофически не хватало. По окрестным районам расклеивались объявления, приглашавшие желающих потрудиться в святом деле возрождения храма. И люди откликнулись – и верующие, и неверующие приходили сюда по зову сердца, ощутив неизведанный до того душевный подъем. Конечно, случались и исключения. Однажды, например, среди работающих появился эмиссар староверов с Рогожского кладбища. Он нахваливал старые обряды, критиковал «никонианство» и намекал на возможность примкнуть к расколу, однако, даже несмотря на полную церковную неосведомленность трудившихся в храме, люди его призывы не поддержали и он незаметно исчез.

Если не ошибаюсь, храм в Крылатском был третьим по счету из тех, что открылись в Москве после завершения периода воинствующего атеизма. Первой оказалась церковь Архангела Михаила в Тропареве, второй – Святителя Николая в Ржавках, а за ними последовала и наша. На праздник великомученика и целителя Пантелеимона мы впервые увидели назначенного настоятеля, протоиерея Николая Морозова. Это случилось днем, после того, как отец Николай совершил Литургию в храме Всех Святых на «Соколе». Хорошо помню его взгляд – батюшка был потрясен увиденным до глубины души. И было из-за чего: более или менее целыми оставались лишь голые, лишенные штукатурки стены с искореженными решетками в окнах. Сами окна были заложены обломками кирпичей. Углы храма разворотили искатели золотых монет, которые, по мнению «черных копателей», непременно должны были таиться в глубине кладки. Старинная ограда была полностью разрушена еще к Олимпиаде, а колокольня – взорвана в войну. Однако плачевнее всего выглядел свод храма. Весь в огромных пробоинах, сложенный на известковом растворе, который потерял прочность и связующие свойства, он образовывался практически не связанными друг с другом камнями, державшимися только за счет своей клиновидной формы. Когда рабочие ступали по крыше, она шевелилась под ногами, как живая. Сверху ее покрывал толстый слой земли, поросшей бурьяном и даже деревьями.

Впоследствии, когда власти стали возвращать Церкви храмы десятками, такое состояние здания никого бы не удивило, но в 1989 году прецедентов было еще слишком мало и поэтому потрясение отца Николая увиденным вполне понятно. К восстановлению, а точнее сказать, к консервации церкви в Крылатском и ее первоначальной подготовке к богослужениям был подключен приходской совет Всехсвятского храма. Благодаря неустанным трудам его старосты, Бориса Сергеевича Кудинкина († 1992), работа закипела. Временная железная кровля, временные деревянные полы, временные окна, электрические котлы для отопления и все прочее необходимое, включая временный иконостас, – все было изготовлено осенью 1989 года. Всегда подтянутый и опрятный, человек в Церкви известный, Борис Сергеевич со всеми держался ровно, очень вежливо и не превозносясь. В нем чувствовались неподдельная любовь к Богу и искреннее уважение к людям. Впоследствии он помогал восстанавливать Богородице-Рождественский Бобре́нев монастырь в Коломенском районе Подмосковья, основанный по благословению преподобного Сергия Радонежского в XIV столетии.

Вскоре после знакомства с храмом отец Николай Морозов начал служить воскресными вечерами водосвятные молебны с акафистом Казанской иконе Божией Матери. Образовался небольшой хор. На этих молебнах служил и тогдашний житель Крылатского, диакон (а ныне протодиакон) Николай Пянзин. В те времена еще совсем молодой, он отличался особой «московской», проникновенной манерой служения. Прихожане со слезами на глазах молились во время чтения акафистов. Казанская икона Божией Матери, перед которой совершались молебны, наверняка сохранилась в запасниках храма.
В 1990-х годах ее неудачно отреставрировали, добавив краскам яркости, и получилось грубовато.

Одним из первых в храм пожертвовали образ Матери Божией со знаменательной надписью: «В память ласки Сына Твоего спаси обитель сию». Ее принесла незнакомая женщина по имени Мария. Она отдала икону и сразу же удалилась, только имя и успели спросить. Интересна была и одна из первых пожертвованных храмовых икон – образ Пресвятой Богородицы «Нечаянная радость». Древняя, большая, темно-красного оттенка, икона принадлежала какому-то грузинскому дворянскому роду и прошла со своим владельцем всю Отечественную войну 1812 года. Потомки воина передали ее в храм.

Не менее примечателен образ Святителя Николая Угодника в ризе, который находится ныне на северной стороне храма в дубовом киоте. Это – надвратная икона ткацкой фабрики Сакс в Кунцеве. Она висела над главным фабричным входом, и рабочие, по воспоминаниям старых прихожан, проходили под ней на смену. После революции икону сняли и бросили в сарай. Один из крылатских жителей, занимавшихся извозом, выпросил ее у нового начальства и увез на телеге домой. Через семь десятилетий его потомки отдали икону в храм Рождества Пресвятой Богородицы.

В сентябре 1989 года состоялось учредительное собрание прихода, на котором старостой был избран настоятель храма. Кто был первым казначеем и помощником председателя Приходского совета, я, к сожалению, уже не помню, а председателем ревизионной комиссии стал биолог Александр Николаевич Орехов. Выходец из казаков, он впоследствии возрождал казачество в Крылатском. Была создана двадцатка прихожан, из которых самым молодым членом оказался я. Собрание проходило непосредственно в храме, на нем присутствовали председатель Хозяйственного управления Московской Патриархии, настоятель Богоявленского кафедрального собора в Елохове, протопресвитер Матвей Стаднюк и благочинный, протоиерей Анатолий Казновецкий (1926–1995). Сохранилась фотография, на которой все участники собрания стоят возле церкви.

Но вот первоначальные работы по подготовке храма к восстановлению подошли к завершению и Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен благословил отца Анатолия освятить его. Был получен святой антиминс, гравированный Васнецовым, и назначена дата освящения – 24 декабря.

В тот день храм был заполнен народом настолько, что многие даже не смогли войти внутрь и молились на улице. Прибыли настоятель церкви Рождества Богородицы во Владыкине протоиерей Симеон Сиранчук (1921–2013), а из храма на «Соколе» – протоиерей Иоанн Чиженок и замечательный протодиакон Борис Зайцев († 2002). Пел хор под управлением регента Михаила Сергеевича Василенко. Освящение престола было совершено Великим иерейским чином с омыванием, помазанием миром и обвязыванием вервием [1] – только не крестообразно, как при архиерейском служении, а вдоль крышки престола. Не влагались под престол и святые мощи. Запомнилось, что верующие стояли в храме под зонтами, укрываясь от талого снега, поскольку свод протекал…

После освящения храма в нем возобновилась литургическая жизнь. Первая зима далась нам нелегко. Отопление подключили ближе к Рождеству Христову, а дт того служить отцу Николаю приходилось в унтах и меховом полушубке под облачениями. Мы, прислужники, тоже были в шубах и пальто и согревали руки о кадило, но необычайный энтузиазм и чувство духовного подъема согревали и тела, и души. Все воскресные дни храм был заполнен молящимися.

Хочется сказать несколько слов о тех, кто помогал настоятелю в первые месяцы его служения в церкви Рождества Пресвятой Богородицы. К нам часто приезжал отец Иоанн – давний друг настоятеля; несколько месяцев в храме временно служил протоиерей Сергей Булатников. Всем запомнились его кротость и незлобие. Много помогал отцу Николаю протоиерей Вячеслав Быковский (1940–1999), в молодости – уставщик Богоявленского собора в Елохове. Талантливый регент, ревностный пастырь, он отличался довольно резким характером. Во многом именно из-за этого судьба его сложилась непросто – он не мог найти место служения и лишь за год до кончины батюшку, уже тяжело больного, принял в Иосифо-Волоцкий монастырь его настоятель, митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев; 1926–2003). Похоронен он за алтарем Никольского храма в городе Пушкино. Вечная ему память, мы его очень любили…

Не забыть нам и первого регента левого хора, Нину Викторовну Василенко. Известный врач-отоларинголог, сестра погибших в 1930-х годах священников, она не только служила людям, облегчая их телесные недуги, но и Богу, читая и участвуя в клиросном пении. На Пасху 1946 года Нина Викторовна оказалась среди тех, кто готовил к открытию храм Всех Святых на «Соколе». Впоследствии она пела в храмах Николая Чудотворца в Хамовниках и Рождества Христова в Измайлове у своего духовника, протоиерея Леонида Ролдугина. Нина Викторовна не только блестяще знала церковный устав, но и являлась живым носителем московской богослужебной традиции. Мы слагали в сердце ее указания, манеру церковного пения и, конечно, воспоминания о православной Москве 1940-х–1960-х годов. Умерла Нина Викторовна на рубеже веков; отпевали ее в Хамовническом храме у иконы Матери Божией «Споручница грешных», которую она почитала всю жизнь. Господь судил мне участвовать в этом отпевании.

Регент нашего правого хора, Михаил Сергеевич Василенко – ее единственный сын. Музыкально одаренный, с энергичным, взрывным характером, в 1980-х годах он уезжал в Сибирь к Омскому владыке Феодосию (Процюку), где несколько лет управлял архиерейским соборным хором, а, вернувшись в Москву, встал на клирос возрождавшегося Крылатского храма. Он выбирал сложные партесные [2] произведения, всегда оставаясь приверженцем той же «московской» традиции в богослужении, где торжественное звучание сочетается с умилительным духом песнопений, что неизменно находит горячий отклик в сердцах прихожан.

Первыми нашими алтарниками были Ярослав Анатольевич Старков (ныне протоиерей в Раменском), Александр Павловский, ставший впоследствии психотерапевтом, и я, вспоминающий это незабвенное время. Хотелось бы рассказать обо всех, кто трудился на первом этапе возрождения прихода. С тех пор прошло уже более двадцати лет, многих уже нет с нами, других жизнь разметала по разным городам и странам. Но я нисколько не сомневаюсь: те годы работы для Матери Церкви согревают их благодатными воспоминаниями, помогая в трудные часы жизни.

Рассказывает настоятель храма Святого преподобного Серафима Саровского в Кунцеве протоиерей Алексей Буканов:

Моя первая встреча с храмом Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском состоялась зимой 1980 года. Воинская часть, где я в то время проходил срочную службу, находилась на Рублевском шоссе. Сейчас там ее уже нет, а на месте солдатских казарм выросли многоэтажные жилые дома.

Зимой по воскресеньям все военнослужащие нашей части отправлялись на гребной канал, где была возможность потренироваться в беге на лыжах. Впервые очутившись на Крылатских холмах, я еще издали увидел какое-то заброшенное здание а, подойдя поближе, понял, что передо мной – развалины заброшенной церкви. Таких разрушенных, поруганных храмов в те годы в нашей стране было огромное множество. Сейчас я уже точно и не вспомню, какое меня, двадцатилетнего солдата, охватило тогда чувство. Помню только, что окрестности храма показались мне какими-то особенными. Внизу, рядом с храмом располагались огороды, обрамленные живописным лесом. Пейзаж выглядел бы вполне по-деревенски, если бы не множество горожан, приходивших покататься с холмов на лыжах и санках. Однако более всего завораживал открывавшийся отсюда прекрасный вид на Москву.

В 1990 году по милости Божьей я был рукоположен сначала в диаконский, а затем и в священнический сан. С 1990-го по 1992 год мое служение проходило в Рязанской епархии. Именно в то время Русской Православной Церкви начали передаваться храмы. Вскоре я был направлен в Московскую Епархию, по месту постоянного жительства.

В августе 1992-го я снова увидел храм Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском, но на этот раз уже совершенно другими глазами. Викарий Московской епархии, архиепископ Истринский Арсений (Епифанов), к которому я пришел на прием, чтобы получить назначение, спросил у меня, где я живу. Когда я ответил, что живу в Давыдкове, владыка позвонил в храм Рождества Богородицы, где служил тогда лишь настоятель, нуждавшийся в помощнике. Я и не предполагал, что попаду в храм, который видел более двенадцати лет назад, когда служил в армии! Я шел знакомыми холмами, приближаясь к строению, укрытому строительными лесами. Рядом стояли бытовки, в одной из которых я нашел настоятеля церкви, протоиерея Николая Морозова. Он уже ждал меня и рассказал о планах ее возрождения.

Мои первые впечатления оказались совсем не радостными: мне долго не верилось, что храм можно будет восстановить. Колокольня была полностью разрушена, внутри церковного здания было темно, мрачно и сыро, а его голые стены зияли внушительными прорехами. Со свода то и дело падали обломки кирпичей, а во время дождя струилась вода. Так я начал свое служение в храме Рождества Богородицы…

Богослужения у нас совершались четыре раза в неделю: по средам, пятницам, субботам и воскресеньям. В воскресные дни многие приходили креститься, всегда было много причастников. Для меня после службы в сельском приходе все здесь казалось необычным и чрезвычайно интересным, но мне не давало покоя восстановление храма: хотелось, чтобы он был поскорее воссоздан и обустроен.

Как-то настоятель спросил у меня, кем я был до рукоположения и, узнав о моей строительной специальности, очень обрадовался и попросил помочь в реставрации. Мне, конечно, было нелегко одновременно совершать богослужения, участвовать в строительстве и учиться на заочном отделении Московской духовной семинарии, но я подумал, что раз уж у меня есть строительный опыт, я должен выполнить это послушание и не имею права на отказ.

Пожалуй, самым сложным в воссоздании храма было строительство сорокаметровой колокольни. В нашей жизни часто случаются искушения, и одно из них пришлось именно на этот период. Бригада, возводившая колокольню, на последнем этапе отказалась от дальнейших работ по финансовым причинам. Последним же этапом был монтаж шатра. Времени на поиски новой бригады не было, и я обратился к прихожанам, владеющим строительными специальностями, с просьбой помочь достроить колокольню. Такие люди тут же нашлись; мы заказали стройматериалы и приступили к сборке шатра на земле. Шатер был более восьми метров высотой без креста. Собрав, мы подняли его строительным краном на колокольню, после чего следовало установить крест. Я нашел двух добровольцев из прихожан, не боявшихся высоты, и нам втроем с помощью Божией удалось добиться успеха, после чего начались отделочные работы.

За время службы в церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском я приобрел богатый духовный опыт, совершая богослужения, участвуя в молебнах на источнике иконы Божией Матери «Рудненская» и регулярно общаясь с прихожанами. В 1994 году меня назначили настоятелем храма Преподобного Серафима Саровского, где мне также пришлось заниматься восстановительными работами.

Говорит старейшая прихожанка храма, девяностопятилетняя Прасковья Дмитриевна:

Когда храм Рождества Пресвятой Богородицы отдали нашему приходу, мы были по-настоящему счастливы. На восстановительных работах без устали трудились и стар, и млад, лопатами и даже голыми руками высвобождая церковное помещение от накопившегося за десятилетия мусора. Особенно туго дело обстояло с водой: сами понимаете, воды требовалось очень много, и приходилось таскать ее ведрами из источника со дна оврага по крутому склону холма и летом, и зимой. Однако даже в самые тяжелые минуты нас не покидала радость. Мы как будто не замечали никаких тягот.

Когда еще не было крыши над храмом, мы с батюшкой Николаем иногда служили литургию и молебны прямо под дождем, но думали при этом: это Сам Господь окропляет нас святою водой! Во время самых трудных и даже опасных работ отец Николай читал Святое Евангелие, с которым обходил рабочих. Помню, как молодой священник Алексей Буканов с риском для жизни полез на колокольню, чтобы подготовить площадку для колоколов. Мы очень за него переживали и молились, а отец Николай опять читал Евангелие. Слава Богу, все закончилось благополучно, и вообще за время восстановительных работ не произошло ни одного несчастного случая.

Еще хочу рассказать про крестные ходы по улицам Крылатского. Мы шли с иконами и пели. Это было ново и непривычно для местных жителей, некоторые из них присоединялись к нам по дороге, а потом становились прекрасными прихожанами и неоценимыми помощниками в восстановительных работах. Духовная радость царила в наших душах.

Рассказывает Тамара Алексеевна Гаврилова, казначей храма:

Проблем было много. И главная из них – народ почти не ходил в церковь, поскольку был недоволен темпами строительных работ. Средств не было, хотя храм нуждался во многом – в отоплении, замене окон, обновлении полов, освещении дороги и территории, побелке здания, золочении куполов, внутренней росписи и установке нового иконостаса, солеи, ограды вокруг здания, в деньгах на содержание хора… Одновременно с этим на наших плечах тяжким грузом лежала крупная задолженность за электроэнергию. С чего начинать? С молитвы! О помощи мы просили Царицу Небесную.

Восстанавливалась молитвенная жизнь прихода так: 17 сентября 1998 года отец Георгий принял дела, на следующий день была отслужена первая после долгого перерыва лития и появилась первая жертва на храм, 21 сентября, на Рождество Божией Матери состоялась праздничная литургия, собравшая большое количество прихожан, а 18 октября были установлены ежедневные богослужения.

Люди потянулись в церковь. Префектом района были выделены средства на строительные работы. Появились и жертвователи: раб Божий Иосиф помог заменить окна в храме и на колокольне и приобрести мраморные плиты для пола; раб Божий Геннадий пожертвовал на иконостас, раб Божий Никита нашел православных спонсоров… Таким образом был возведен иконостас, утроена солея, приобретены два паникадила. Неожиданную помощь мы получили от организации Мосгортруд, оказавшей содействие в создании каменной площадки вокруг храма и установке ограды.

Так по молитвам Царицы Небесной храм постепенно обустраивался. В 2000 году на его малом освящении присутствовал епископ Гурий (Шалимов). В Великую Субботу 2003 года нас посетил святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий II; к тому времени была установлена сень [3] и производилась роспись храма. Когда Святейший в 2006 году прибыл в храм во второй раз, все росписи были уже готовы.

Матушка Наталья, супруга настоятеля, протоиерея Георгия Бреева, делится своими впечатлениями о том, как возрождался храм:

Наша семья живет в Крылатском с 1985 года. Несмотря на то, что отец Георгий в то время был настоятелем церкви во имя иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне, мы с ним время от времени приходили к полуразрушенному закрытому храму Рождества Пресвятой Богородицы. Целовали его поруганные стены, плакали и молились со скорбью и надеждой о его возрождении. Когда храм открыли, был необыкновенный духовный подъем прихожан, клира и многосторонняя благотворительная деятельность прихода. Люди отдавали делу всю свою душу, от всего сердца помогали детскому дому и инвалидам, посещали больных, организовали воскресную школу… Чувствовалось, насколько велика была потребность людей в Боге.

С помощью прихожан довольно скоро была расчищена территория храма и приведено в порядок его внутреннее помещение, хотя эта работа требовала значительных физических усилий. Был укреплен купол, настелены деревянные полы, устроен временный фанерный иконостас, достроена колокольня, навешены колокола. Так был приостановлен процесс разрушения святыни. Слава Богу!

Неожиданно в один из августовских дней 1998 года архиепископ Истринский Арсений предложил отцу Георгию принять храм в Крылатском под свое настоятельство. С осени отец Георгий приступил к исполнению своих обязанностей и работа по восстановлению храма продолжилась.

Дела складывались непросто, но помощь Божия проявлялась буквально во всем. Например, деньги, необходимые для строительства, появлялись именно в тот момент, когда церковная касса совершенно оскудевала. Так был закуплен мрамор для настилки полов.

Непреодолимые, казалось бы, трудности возникли с возведением дома причта, что располагается ныне напротив северной стены храма. Отцу Георгию был вручен составленный ранее план этого здания, согласно которому оно должно было стать четырехэтажным и сравняться по высоте с храмом. При этом с северной стороны полностью закрывался бы вид на церковь. Вот беда! Когда смотришь на церковь снизу, с подножия холма, невольно возникает образ большой птицы, готовой взмыть в небо. Массивный новострой непременно уничтожил бы это впечатление. И опять помощь Матери Божией не заставила себя ждать: строители вдруг отказались работать и больше у нас не появлялись. Милостью Господней строительство остановилось и возобновилось лишь через некоторое время, причем уже по новому проекту: одноэтажное здание в уровне площади с полноценным цокольным этажом со скрытой мансардой, встроенной в скатную крышу.

Многое еще можно было бы рассказать о том, как возрождался храм, это самое для меня незабываемое время: ведь возможность восстанавливать храм – это милость Господня. Еще и еще раз я убеждаюсь в том, что Богу надлежит отдавать самое лучшее – тогда и Он не замедлит дать все нам необходимое.

Своими впечатлениями о преображении храма делится Наталья Николаевна:

Дальнейшее восстановление Церкви Рождества Пресвятой Богородицы воспринимались прихожанами как череда незабываемых чудес, как рождение храма, достойного Бога. Люди уже привыкли к тому, что его помещение было тесным, а освещение – тусклым. И вот постепенно начались удивительные превращения, каждый раз поднимавшие радостную волну в душах входящих в храм. Вдруг сделалось светлее. Отчего? Окна заменили, и церковь как будто отверзла очи: полы засияли новым мрамором, отражая золотой отсвет от решетки, ограждающей солею. Вот уже и иконостас изменился: первым делом появились большие образа Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы. Они сразу же встали «во главу угла» храма, сделавшись нашими заступниками, управителями и попечителями.

Каждый почувствовал: наконец-то все становится на свои места! Постепенно поменялся весь иконостас, он заметно расширился и даже помещение церкви как будто увеличилось в размерах. А дальше… Дальше началась работа над росписью храма, ставшая для нас очередным чудом. Храм постепенно наполнялся ликами ангелов, святых, отображениями различных моментов жизни Господа и Пречистой Матери Его; по всему периметру внутреннего помещения храма явились угодники Божии, расположенные согласно Четьим Минеям Дмитрия Ростовского. Великолепная роспись была осуществлена на золотом фоне, создающем теплую, радостную атмосферу. Когда работы были завершены, а леса – разобраны, сердца прихожан замерли от восторга. Казалось, что это не святые пришли к нам, грешным, а мы, недостойные, попали по милости Божией в их Вечный мир!

Со временем храм стал увеличиваться в размерах уже не только визуально, но и в действительности. За счет чего? Проектировщикам удалось найти удачное архитектурное решение: с южной и северной сторон здания были сооружены так называемые «карманы», на несколько метров раздвинувшие стены церкви и значительно расширившие ее пространство.

После этих и многих других преобразований храм как будто ожил и задышал. Молитвенные возношения, совершаемые в ней священством и прихожанами, стали еще более теплыми и усердными. Сейчас, когда я вхожу в наш храм, меня не оставляет ощущение, что я попадаю в мир Божий, в Царство Небесное, за порогом которого всякий раз оставляю груз мирских забот, тревог и печалей.

< назад

[1] Вéрвие – длинная веревка, опоясывающая престол. Символизирует собой путы, которыми был связан Христос, ведомый на суд, и Божественную силу, которая держит собою всю Вселенную.

[2] Парте́сное пение (от позднелат. «partes» – голоса) – стиль русской, украинской и белорусской многоголосной вокальной музыки, получивший распространение в православном богослужении в XVII – первой половине XVIII века.

[3] Сень – полог, навес в алтаре над престолом.